Диалектика жизни и смерти
Рассматривая место человека в мире, мы практически всегда исходим из естественной установки, которая, по существу, ничем не обоснована. Поэтому когда мы пытаемся понять, например, феномен смерти, то неизбежно приходим к парадоксам.
Парадоксы
Первый парадокс получается, если мы мыслим в рамках материалистической парадигмы. После смерти ничего нет. Это представление — самый обычный образ, фантазия иными словами. Само представление «не-существования» противоречиво по своей природе. Если после смерти наступает «ничто», то нужен свидетель «ничто», а если это так, то «ничто» превращается по «что-то».
Второй парадокс возникает, когда мы следует любой форме идеализма. Внутри человека живет душа или постоянная сущность, которая после смерти обретает свободу. Такое представление не менее противоречиво, чем «ничто после смерти», потому что при жизни мы никакой души не наблюдаем.
Соответственно, как первый, так и второй взгляд на смерть человека, по существу либо предлагают все превратить в ничто, либо из ничего создать что-то (душу). По существу, это одна из естественных установок — мы рассматриваем человека отдельно от мира. Почему? Ни почему — так принято. Но из этого не следует, что так должно.
Другая естественная установка — игнорирование процесса изменения сознания. И 5-летний мальчуган, и 80-летний дед — это все одна и та же сущность.
Когда мы пытаемся объяснить себе картину мира, то у нас выпадают 2 вещи: процесс и единство. Мы мало того, что вырываем человека из контекста жизни, когда рассматриваем сознание взрослого, но еще и противопоставляем его миру. Неправильные подходы дают парадоксальные результаты, которые я описал выше. В действительности, даже на уровне биологии, самосознание человеку сообщает общество. Нет общества — нет самосознания, есть только голое животное стихийное самосознание: голод — есть, страшно — бежать, холодно — прятаться
Я предлагаю посмотреть на проблему под другим углом и начать не с человека, а с бытия в целом. Так мы сможем хотя бы, если не понять, то, как минимум, предположить, зачем нужен человек в мире. Когда мы найдем необходимость существования человека, то поймем процесс развития сознания.
Сущность человека
С чего начать? У нас есть 2 состояния: жизнь и смерть. Последнее для нас представляет собой не-существование, которое логически ничем не отличается от того, что предшествовало рождению. Иными словами, можно сказать, что до рождения человек был также мертв, как и после смерти тела в том смысле, что для нас, как для сторонних наблюдателей, его не было.
Означает ли отсутствие человека для стороннего наблюдателя его не-существование? Да, если мы исходим из естественных установок, в которых сущность человека тождественна его телу. Нет тела — нет дела, пардон, человека.
Это очень глубокий вопрос, на самом деле. Давайте мы его переформулируем. Должна ли сущность человека сводиться только лишь в телу, чтобы после смерти мы не могли ее обнаружить? Что еще может выступать как сущность человека?
У нас есть альтернатива естественной установке. Чтобы не изобретать невидимую душу, эвакуирующуюся из тела в момент смерти, мы можем представить, что сущность человека — само бытие в целом. Как такое возможно?
Диалектика жизни и смерти
Ну, допустим, у нас есть 2 условных «агрегатных» состояния: жизнь как существование и смерть как не-существование. И что? Не будет ли это большей мистикой, чем фантазии о бестелесной душе?
Мы опускаем 3-й момент, с которого я и предлагаю начать — это сон. Человек переходит из сна в бодрствование и обратно ежедневно с рождения до самой смерти. Причем в начале и в конце жизни сон занимает сравнительно много времени. Что есть сон?
Мы обратимся к метафоре спящего бога. Итак, представьте, что бог спит и видит сон, который не отличим от нашей обычной жизни. Чтобы осмыслить этот процесс, нам требуется качественно иная логика, ведь во сне бога все «сделано» из самого бога, из его сознания, если можно вообще провести границу между материей и сознанием со сне бога. Мы не можем тыкать пальцем и говорить: это — материя, а вот это — сознание. Простите, с какой стати?
Как можно описать происходящее с богом во сне? Все бытие — это и бог, одновременно, и сущность бога. Он же и субъект, и начало, и конец, «Альфа и Омега». Следовательно, в приключениях бога меняется лишь перспектива. Здесь он видит бытие таким образом, а вот тут — уже с другой стороны.
Вернемся к богу. Для бога-во-сне спящий бог снаружи его сна — пустой концепт, который он никогда не сможет проверить в опыте вроде кантовской вещи-в-себе. Находясь во сне он лишь фантазирует о том, какова подлинная реальность, верно? Прям как мы с вами.
Если кратко, то любые модели мира, в которых за бытием находится еще что-то, логически противоречивы. Например, когда мы думаем о том, что некая сверх-сущность «А» создала мир «Б», то просто как бы «растягиваем» бытие до пространства, которое включает в себя как «А», так и «Б». Это не проливает свет на природу этого пространства — мы просто отодвигаем проблему дальше за горизонт познания, как дети, которые выбрасывают фантики от конфет за диван, чтобы не идти до мусорного ведра.
Тоже самое со «спящим богом». Для бога во сне идея спящего бога «снаружи», которому снится мир, ничего не значит. Она точно также сдвигает границу познаваемости буквально в никуда.
Итак, бог спит, во сне он живет своей жизнью некоего Васи Пупкина. Как он смог бы описать мир, если бы начинал не с себя, а с бытия в целом? Давайте рассмотрим такие категории:
- бытие-в-себе;
- бытие-для-себя;
- бытие-для-иного.
Что это значит? Бытие-в-себе — это наш с вами сон. Во сне у нас пропадает Я, оно находится в слитном единстве с субстанцией сна. Когда мы просыпаемся, то бытие становится для себя. Я и мир впадают в отрицание. Я — не мир, а мир — не Я. Когда Васю видит его брат Петя Пупкин, то кем для Пети является Вася, если они оба — во сне бога? Естественно, что и Пети и Вася «сделаны» из одного теста — сознания спящего бога. Поэтому Вася — это же самое сознание, но для иного. Если во сне бога более 1 человека, то каждый из них — спящий бог, который сам себя видит с разных ракурсов.
Сон и смерть
Если задуматься, то нет причин, по которым состояние сна и состояние смерти должны чем-то принципиально в себе и для себя отличаться. Более того, теперь мы можем ответить на самый волнующий вопрос: куда девается человек после смерти?
Никуда — возвращается в единство с миром, в тоже самое единство, которое переживает каждый из нас во сне. Умирая, человек пропадает для иного, потому что исчезает его тело, но сама сущность возвращается туда, откуда пришла — в бытие. Чисто технически для субъекта состояние смерти неотличимо от сна. С таким подходом можно легко составить представление о рае и аде. Рай — хороший сон хорошего человека. Ад — ночной кошмар плохого человека. Что есть «плохой человек»? Человек, обладающий страхами, которые во сне/после смерти обретут форму и будут мучить его вечность. Или до следующего рождения — об этом только предстоит подумать.
Колесо Сансары
Мы описали триаду Прокла Диадоха: бытие пребывает в себе (бытие-в-себе, сон), исходит из себя (бытие-для-себя и бытие-для-иного, рождение) и возвращается в себя, обогащенное новыми знаниями о самом себе (смерть).
Здесь же у нас появляется решение противоречия, которое распространено в буддизме. С одной стороны, концепция Анатмавады предполагает отсутствие сущности буквально у всего, а с другой, буддизм поддерживает реинкарнацию. Реинкарнация чего, если ничего нет? Вот та сущность человека, что находится вне сознания, его бессознательное, может меняться в течение жизни. Оно же и определяет характер жизни и посмертного существования, а также возможных рождений.
В любом случае, все написанное в статье — лишь гипотеза, которую не стоит принимать на веру.
Метки: диалектика, смерть, философия